Преподобный Паисий Святогорец, отрывок из книги «Святой Арсений Каппадокийский»:
…Помогали и укрепляли напуганных христиан твердо стоять в вере не только ободряющие слова отца Арсения, но и его удивительные поступки, поскольку он имел в изобилии благодать Божию и исцелял души и тела страждущих людей. Видя это, христиане становились еще более крепкими в вере, потому что видели великую силу его веры. Турки же, которые тоже видели это, хотя и не становились христианами, но как-то переставали жалить христиан.
Обычной едой отца Арсения была ячменная лапша, которую он сам жарил на противне, а потому некоторые фарасиоты в шутку звали его Арпаджи, что значит по-турецки – ячмень. Он жарил эту лапшу каждый месяц, и замачивал ее, когда в этом была необходимость. Иногда он варил аронник, щавель, дикий лук и по временам крупу. Пробовал он и все другие виды пищи, и от одного вида скоромной пищи он воздерживался целый год: иногда от рыбы, иногда от молочных продуктов. Мяса, естественно, он не вкушал, но когда ему случалось оказаться за столом, он не разговаривал, но ел его мало с рассуждением – во время разговения, чтобы не огорчить хозяев и не заставлять их волноваться. Фарасиоты в таких случаях всегда старались снабдить его чем-нибудь другим, потому что знали, что потом в своей келье он будет подвизаться и не пить воду за те куски мяса, которые он съел по любви.
Его подвиг с рассуждением всегда сопровождался любовью к другим людям и смирением по отношению к самому себе. Как не пытался отец Арсений таиться, это было нелегко, потому что он столько лет жил с ними бок о бок. Во время всех постов, даже в среду и пятницу, да и понедельник, посвященный ангелам, до захода солнца он не пил воду.
Всенощные бдения он совершал обычно в отдаленных сельских церквах. До них, в независимости от расстояния, он никогда не добирался верхом, но всегда шел пешком, а в продолжение всего бдения стоял на ногах. Неоднократно псаломщик уговаривал его присесть и проехаться немного на осле, которого он брал в отдаленные церкви, но отец Арсений никогда не соглашался, потому что дал обет никогда в жизни не садиться на животных, не взирая на дальность расстояния. Ведь и в Иерусалим, где побывал пять раз, прежде, чем сесть на корабль, он шел пять дней пешком до Мерсины.
Особая чувствительность отца Арсения не позволяла ему утомлять животных и отдыхать самому. Но мало того пешком, он был еще обычно и босым. Подходя к людям, он одевал на некоторое время свои башмаки, а как только удалялся от них, снимал обувь и клал ее в суму.
В Нигди, когда слышали, что он будет проходить там, его ожидали не только фарасиоты, но и многие жители города – больные, чтобы он исцелил их. Среди прочих там была и одержимая лютым бесом дочь одного богача. Видя, что многие бегут из любопытства за этой измученной душой, которая творила бесчинства, отец Арсений прогнал их всех и велел отцу привести ее на другой день. И в самом деле, как только старец прочел Евангелие, бес сразу же отступил, и девушка выздоровела. Из благодарности отец девушки вынул кошель и просил отца Арсения принять его, но тот ни в какую не соглашался. То же настаивал, думая, что если старец не примет денег, с дочерью случится то же самое. Видя такую настойчивость, отец Арсений вытряхнул содержимое кошелька на землю и сказал:
— Если хочешь, чтобы с твоей дочерью ничего не случилось в другой раз, раздай деньги нищим собственными руками.
Тот сам с радостью раздал деньги.
Можно увидеть, что пока он находился в состоянии той человеческой оставленности, на мучительном пути, будучи, однако святым отцом, соединенным с Богом, он постоянно источал Божественную благодать и так окружающие его ощущали надежность в Боге.
Таким был отец Арсений! Один, малый, имея лишь от Бога защиту! Один, великий, преданный только Богу и Его образу! Один в конце своей жизни с одним лишь Богом!
Неоднократно ему предлагали стать епископом, но он всегда отказывался под предлогом, что гневлив. Тем же, кто знали, что он кроток, говорил: «Я не буду, потому что боюсь гордыни: чем выше горы, тем гуще на них туман». И Иерусалимский Патриарх хотел сделать его епископом, попросив Власия, брата старца, уговорить его, но отец Арсений снова не согласился.
Он предпочел рубище бедняка на плечах, которое постоянно скрывало Царствие Божие, обитавшее в его смиренной душе, царскому драгоценному архиерейскому саккосу. Однако, не желая опечалить Патриарха, он согласился стать экзархом Всесвятого Гроба, чтобы помогать паломникам, и экзархом его области, чтобы не опечалить Владыку Кесарийского, который так ценил и любил его. Видите, что добродетель, как не пытайся, скрыть невозможно, подобно тому, как решетом невозможно закрыть солнце, потому что через дырочки проникнет множество лучей.
Однако все это поставило отца Арсения в трудное положение и вынудило его предпринять другой больший подвиг, чтобы скрыть свою святость и избегать похвалы человеческой. Может быть ему это не приносило вреда в смысле гордыни, но похвалами человеческими уплачивались его подвиги в этой суетной жизни.
Единственным выходом было изображать время от времени «Христа ради юродивого» и притворными причудами показывать себя полной противоположностью тому, кем он был. Чтобы его не называли кротким, он изображал гневливого. Чтобы не говорил о том, что постник, изображал чревоугодника, равно как и многое другое, подобное этому. Когда кто-нибудь говорил ему: «ты святой», отец Арсений отвечал: «твоя родня, это не родня». Когда тот человек слышал, что он резко осуждает его родню, то сильно обижался, и в другой раз не говорил, что отец Арсений – святой, но что, он был бы святым, если бы вел себя хорошо.
Неоднократно он желал изобразить гнев, у него это плохо получалось, потому что глаза его смеялись. Но он и на словах пытался убедить других, что является человеком грешным и многострастным. Говорил же он так:
— Вот, такой я, как видите. Что, вы думаете я святой?
На о. Корфу (Греция) есть могила прп. Арсения Капподакийского на старом кладбище.
Тропарь преподобному Арсению Каппадокийскому
глас 3
Житие богоугодное добре скончав / сосуд честен Утешителя явился еси, Богоносне Арсение, / чудес благодать приим, всем подаеши скорое вспоможение, / отче преподобне, / Христу Богу молися // даровати нам велию милость.
