Для нравственной характеристики Сретенского монастыря нам следовало бы изобразить подвиги игумений и монахинь, которые имели бесспорно благотворное влияние на горожан и окрестных жителей в течение всей истории обители. Однако же, к сожалению, нет достаточных источников, из которых можно было бы почерпнуть подробные сведения об описываемой обители. Усердие и расположение к ней князей, царей и окрестных жителей, доказываемые значительными вкладами, позволяют заключить, что им, без сомнения, предшествовали и были побуждением известность добродетельной жизни инокинь Сретенского монастыря. Так, в число их вступали лица высшего сословия, например, упоминаемая в описи 1668 года в числе стариц княгиня Анна Шехонская и др., и таких инокинь было немало и впоследствии, — только до нас не дошли сведения о их жизни и подвигах. Имена почивших о Господе сестер этой обители остались на листах древних синодиков для вечного поминовения в роды родов, и, конечно, многие из них записаны в ту великую «книгу жизни», которая будет некогда прочитана в слух неба и земли.
В ряду упоминаемых в описях древних инокинь следует отметить достославную казначею, позже схимонахиню Марфу Анисимову из дворянского рода Баскаковых. Она весьма много послужила обители своими приношениями, сделав первый вклад в 30 р. и 100 четвертей ржи и второй в 50 р, и 50 четвертей ржи; строгими подвигами примерно-благочестивой жизни заслужила глубокое уважение современников и доселе осталась памятною местным жителям. В 1700 г. она погребена в Кашинском Клобукове монастыре, где подвизался и погребен супруг ея, схимонах Сергий (1670 г.).
Из позднейшего времени достопамятна Екатерина Головачева по своей строгоподвижнической жизни; она пожертвовала все свое имущество на устройство в обители храма во имя Пресвятой Троицы над св. вратами, и по освящении его (в 1794 г.) приняла пострижение с именем Елисаветы (1822 г.), причем в иночестве отличалась совершенною нестяжательностью, кротостью и даром прозорливости; могила ея находится около придельного алтаря теплой церкви Святителя и Чудотворца Николая.
Известны по благочестивой жизни также игуменьи: Палладия Волкова, Антония Мезенцова и другие. В ряду этих и других подвижниц различных времен мы считаем нравственным долгом при описании Сретенского монастыря остановиться с некоторою подробностью на изображении высокоподвижнической жизни благоговейно издревле и доныне почитаемой схимонахини-молитвенницы Дорофеи.
Подвижница Дорофея родилась в 1549 г. и происходила, вероятно, из рода князей Коркодиновых, но какое имя ее было до монашества, неизвестно; по преданию имя се Дорофея. Она была в замужестве за Федором Ладыгиным и имела сына Михаила, род которого вписан им в старинном монастырском синодике. Достойно замечания, что как рождение ее было в благополучное время царствования Иоанна Грозного, до известной печальной перемены в его характере и жизни, так и кончина ее последовала в мирное царствование Михаила Федоровича Романова. Между тем вся жизнь монахини Дорофеи, начиная с двенадцатилетнего возраста, протекла во время самых ужасных государственных переворотов и крамол, страшного голода от неурожая и мора, которые снова сменились на Руси внутренними смятениями и внешними войнами. Тогда в одной Москве погибло около полумиллиона жителей; заметно сократилось население и благосостояние многих заметно уменьшилось в России с весны 1601 и до 1603 г. Почти вслед за ужасной карою небесной поляки и литовцы в так называемый период самозванцев и междуцарствия вторглись в пределы нашего Отечества и едва не сокрушили его вконец. Кашин, как выше сказано, был разорен и опустошен огнем и мечом. Сохранившийся в монастырском архиве синодик XVII века пополнился за этот бурный период именами героев, мужественно павших на поле брани с врагами. В числе убиенных значится и имя Федора Ладыгина, который, вероятно, при защите Кашина пал от руки врагов.
И вот, потеряв земное счастье после кончины любимого супруга, видя невыразимые бедствия Отечества, Дорофея, пораженная глубокою скорбью, решила оставить мир и стала в молитвах и подвигах искать не земного и временного счастья, столь часто омрачаемого различными и тяжкими злоключениями, но небесного и вечного.
По внушению Божию она избрала себе мирное спасительное убежище в только что опустошенном Сретенском монастыре. Сколько трудов, лишений, терпения и неимоверных подвигов предстояло вынести ей при вступлении в эту обитель! Устроив среди ее развалин убогую тесную келию, Дорофея посвятила себя здесь молитве, послушанию, посту и другим святым подвигам, в которых и провела около двадцати лет. В то же время она старалась помогать всем бедствуюшим и скорбящим жителям города и окрестностей: число же нуждавшихся лиц было весьма велико. И словом утешения, и сердечною ласкою, и денежными пособиями она старалась всякому подать милость, всякого ободрить и восставить в это удручающее всех время.
Все, что осталось у нее по смерти мужа, Дорофея или обратила на восстановление обители, или раздала нуждавшимся. Ей самой ничего не нужно было, кроме молитвы, слез и подвигов. Привыкшая жить среди богатства и обилия, она теперь не знала, где найти себе и хлеба насущного, и должна была терпеть всякого рода лишения и нужды. И она при помощи Божией все терпела, все выносила благодушно, с твердою верою в Промысл Божий. В своей однооконной келии она желала иметь сокровенное место от людей, чтобы плакать, молиться и воздыхать пред Господом Богом день и ночь во спасение себя и ближних, молиться за убиенного на поле брани супруга своего, за опустошенный город и об устроении святой обители. Она искала одного — самых трудных и скорбных подвигов для очищения души своей от грехов и приготовление себя к блаженной вечности.
И Господь, видимо, услышал ее теплые молитвы о восстановлении Сретенской обители. Вскоре же после поселения Дорофеи на печальных развалинах, они огласились духовным ликованием прежних сестер, которые, по миновании опасностей от врагов, мало-помалу возвратились в обитель. Слух о высокой духовной жизни ее и делах милосердия привлек в обитель и многих других дев и жен, искавших спасения своей душе. Таким образом, восстановлена была обитель: собралось достаточно сестер — нужна была игумения. Но та, которая своими неисчислимыми трудами и подвигами, своими пожертвованиями воссоздала Сретенский монастырь, чужда была внешних почестей и славы: по глубокому своему смирению она не желала быть настоятельницей и решительно отреклась от столь высокого звания, предпочитая в звании инокини продолжить свою подвижническую жизнь. И во всю жизнь свою эта монахиня служила для всех примером трудолюбия, терпения, самоотвержения, крепости и пламенной надежды на Бога. Напоминая всею жизнью древних христианских подвижниц, около 20 лет она подвизалась в Сретенской обители, в которой в 1615 году приняла схиму. Накануне Дня преподобного Сергия, 24 сентября 1629 года, последовала блаженная кончина восьмидесятилетней Дорофеи, которая с того времени предстала пред Господом с горящим светильником пламенной любви к Нему и с елеем добрых дел для ближнего. Она перешла от смерти в живот, уготованный всем любящим Бога, и из земной обители в небесную, где имеет большое дерзновение молиться пред Всевышним. Подвижнические останки блаженной Дорофеи погребены близ Сретенского соборного храма, на северной стороне. Над могилою ея положен был памятник из белого камня, обтесанный наподобие колонны, длиною около 2,5 аршин, толщиною в диаметре около 7 вершков. На памятнике признательностью обители или родных сделана следующая надпись славянскими буквами: «ко 29 году (7129) месяца сентемврия представися раба Божия смонахиня Дорофея Феодоровская жена Лодыгина, а жила осемьдесят лет». Замечательно, что этот памятник, пребывавший на земле без покрова, остался неповрежденным и доселе сохранил надгробную надпись почти в совершенной целости.
Славное имя и подвиги схимонахини Дорофеи представляют самый светлый образ истории Сретенского монастыря. В течение 263 лет после блаженной кончины подвижницы память об ее святой и богоугодной жизни преемственно и твердо жила в памяти сестер обители, и доселе живет среди граждан г. Кашина и жителей его окрестностей. Пример ее высокодобродетельной жизни и в наше время может служить для инокинь ближайшим руководством на пути нравственного преуспеяния, а молитвы пред Господом признаются действенными.
В обители было записано немалое количество достоверных случаев, когда притекающие к могиле Дорофеи, с верою обращаясь к молитвенному предстательству пред Всевышним, получили и получают свыше благодатную помошь и исцеление от различных недугов. Мы приведем здесь на память знаменательные видения из жизни игумении Антонии из брошюры «Каш. Срет. монастыря игумения Антония Мезенцова». По убеждениям крестном матери согласившись переместиться из Суздальского монастыря в Кашинский девичий монастырь, двадцатидвухлетняя Александра (в мире) глубоко скорбела о лишении первой обители своей, в которой блаженно почивают мощи благоверной княгини Софии (многострадальной жены Грозного, в мире Сусанны), в предположении, что новая для нее обитель лишена таковой благодати. И вот после ночной слезной молитвы увидела она во сне, что входит в св. врата Сретенского монастыря в Кашине, дотоле ей незнакомого, и по причине большого стечения народа не может войти в монастырь. После многих усилий она, наконец, вошла и, удивляясь необыкновенному стечению богомольцев, спросила окружающих о причине; ей ответили, что открывают мощи преподобной Дорофеи, о которой до того времени она не слыхивала.
Это видение прекратило горесть души Александры Мезенцовой и успокоило в той уверенности, что и в Сретенской обители почивает праведница, и не без воли Божией совершается ее перемещение сюда. С тех пор, питая особенное благоговение к этой подвижнице, матушка Антония всем сердцем желала каким-либо особенным образом выразить почтение к памяти ея. Приезжая к досточтимому Угличскому старцу о. Петру, она не раз слышала от него укорительные слова: «Дорофее-то у вас чести нет!» Это глубоко печалило Антонию, и вот однажды она спросила, что нужно сделать, чтобы почтить ее? Он отвечал резко и решительно: «Ставь часовню!» После того летом в 1857 г. игумения соорудила часовню из железа с покровом из белой жести, и эта часовня стояла до 1870 года, когда по благословению Тверского владыки Филофея была построена новая, в 9 аршин, каменная часовня, иждивением А. Вапчаковой. Внутренность этой часовни была украшена святыми иконами, а над могилою схимонахини Дорофеи поставлен продолговатый столик, покрытый пеленою с крестом, на которой имелась надпись: «В память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится». (Пс. III, 6-7). Здесь совершалось чтение Псалтыри и горела неугасимая лампада пред благолепною иконою Владычицы Милостивой, которая высоко чтима была в обители, и многие из сестер и богомольцев получали от нее благодатную помошь. В день празднования иконы 12 ноября в часовне после литургии торжественно совершаелся водосвятный молебен; здесь же два раза в году — 24 сентября, в день представления Дорофеи, и 6 февраля, в день ее тезоименитства, отправляли соборные панихиды.
Существовало изображение, на котором подвижница представлена в виде схимонахини, держащей в правой руке деревянный крест и восковую заложенную свечу, а в левой, на которой висит подобранная мантия, дымящееся кадило. Изображение это принадлежит искусной кисти игумений Антонии, которая по бывшему ей в 1848 году чудному видению схимонахини, вышедшей как бы из северных дверей алтаря Троицкого храма (во время утренних кафизм) по окончании богослужения бегло в своей келии набросала карандашом на бумаге виденную схимонахиню, которую сочла за подвижницу Дорофею, постоянно призываемую ею в молитвах. Впоследствии она написала это изображение в том же самом виде, во весь рост, па холсте масляными красками. Глубоким почтением блаженной Дорофеи объясняется пламенное желание игумении иметь место вечного упокоения близ ее останков и оно было выполнено по смерти игумении: подвижническое тело ее в этой часовне, против иконы Господа Вседержителя погребено на том самом месте, которое она ранее указала. В юго-западном углу этой часовни покоились тела благотворителей монастыря И. и А. Ванчаковых (Исторический очерк. Кашинский Сретенский монастырь, 1909 г.).
