Родился в 1776 или в 1780 году в рязанском селе Шехманово. Отец его, небогатый екатерининских времен дворянин Петр Кадомский, имел дом, тридцать душ крестьян и землю.
Мать Василия звали Евдокией. Овдовев, он жил с тремя сыновьями: Василием, Алексием и Иоанном, из коих Василий был старшим. В семье была также и дочь по имени Александра. Однако обстоятельства заставили старика продать часть имения в пригороде Рязани и переселиться с детьми в город.
Надо думать, что самые лучшие качества христианина блаженный Василий вынес из своей семьи, так как, сообразно тогдашним обычаям, получил образование домашнее. Под руководством отца он выучился писать и читать Псалтирь с указкой.
Дух благодати Божией, дух мира и нестяжания пребывал на блаженном Василии от рождения, и, понимая это, родители не мешали свершению воли Божией на старшем сыне. С юных лет он начинает странствовать по святым местам -монастырям и обителям, мечтая подвизаться в чине иноческом, но Господь определяет ему иной путь отречения от мирских красот, и подвижничество его впоследствии принимает вид юродства.
25-ти лет Василий Кадомский поступил в государственное ополчение. Однако, имея чин юнкера, он не участвовал ни в одном сражении с Наполеоном и стоял на квартире в Киеве или окрестных местечках. Неизвестно, как сложилась бы судьба молодого офицера, которого ожидала блестящая военная карьера, если бы не Киево-Печерская Лавра. Там, в тишине и благодатном покое, среди святых мощей угодников Божиих, Промысел Божий призвал Своего избранника к подвижнической жизни.
Он оставил службу, вернулся на родину и, как утверждают, дал вольную своим крепостным, землю передал племяннице и, приняв тяжелейший из подвигов — юродство Христа ради, начал новую жизнь — со Христом и во Христе. Подвижничество свое Василий Петрович начал с того, что в наружности и во всем своем внешнем житии стал проводить строгую жизнь подвижника. Первоначально он хотел было скрыться в иноческой одежде, для чего посещал многие святые обители, но позже намерение это, вероятно, было им оставлено. Летом и зимой его видели в одном хлопчатобумажном халате, надетом поверх длинной холщовой рубахи, на ногах летом носил босовики, а зимой - сапоги. В жару и в холод, в хорошую и плохую погоду ходил он всегда с открытой головой, а иногда надевал ватную скуфью. Волосы на голове его были пострижены в кружок, а бороду он постригал немного — для того, как говорил, что был «военным человеком». Несмотря на глубокую старость, волосы его были русыми, чуть с проседью.
Одежда и вся наружность его отличались чистотой и опрятностью. Он был среднего роста, ходил довольно медленно, несколько нагнувшись вперед, опустив глаза в землю. Где бы он кого не встречал, в доме, церкви или на дороге, со всеми он обращался как старый знакомый, без чинов, с дружеской ласковой улыбкой, всех целовал, приговаривая: «Здорово, мата!» Именем «мата» (то есть мать) он называл всех: и женщин, и мужчин, редко звал кого по имени. «Как поживаешь? Помолиться пришел в церковь? Хорошо, молись, молись!» В пище старец был так воздержан, что иногда ничего не ел по три-четыре дня, а если ел, то постное. Иногда же позволял себе яйца и молочное кушанье, вино пил крайне осторожно и умеренно; в среду и пятницу не ел вовсе, спал на чем Бог приведет и не более двух часов в сутки. Всю ночь Василий Петрович ходил по комнате, созерцательно размышлял или стоял на одном месте, как будто бы на молитве.
Отец блаженного Василия, Петр Алексеевич Кадомский, был небогатый екатерининских времен дворянин, все наследное имение которого состояло из 5 душ мужского и 5 душ женского пола, небольшого количества земли да дома в сельце Шехманово, Подвязьевской волости, Рязанского уезда. Последние годы своего служения он исполнял должность городового секретаря, а затем и вовсе вышел в отставку.
Мать его, Авдотья Михайловна, в девичестве Леонова, дочь отставного капитана, небогатого дворянина Михайловского уезда. Наследственное от родителей имение ее состояло из 1 душ мужского и 10 душ женского пола в деревне Игнатовской Михайловской округи (Гос. архив Ряз. обл., ф. 98, оп. 15, д. 30, св. 110а).
Первоначально они проживали в сельце Шехманово в собственном доме, но по смерти супруги глава семьи, находившийся в то время уже в отставке по «домашним обстоятельствам», вынужден был продать свое скромное имение и переселиться с детьми в Рязань. Недолго прожив в Рязани, Петр Алексеевич Кадомский скончался в приходе церкви Екатерины-мученицы в 20-х годах XIX века.
Постоянного пристанища в Рязани Василий не имел, а чаще жил у купца Фрола Сергеевича Батракова. В домах виднейших рязанских дворян и купцов Батраковых, Рюминых, Макаровых и многих других его встречали с лаской радостью, старались удерживать у себя долее, если он собирался уходить, давали ему все, порой даже чего он не просил, ибо знали, что добро их и деньги через руки Василия Петровича немедленно перейдут в руки сирот, неимущих и больных. Это был «Божий казначей».
Людей, любопытствующих знать его сокровенные мысли, навязывавшихся к нему с шуточными или пустыми вопросами, блаженный не любил, но в разговорах с людьми ему известными и нравившимися был словоохотен, тих, добродушен. И в зной, и в стужу бродил он по улицам Рязани, часто в сопровождении детей, которых очень любил. И дети взаимно любили его: никогда не издевались над «дедушкой Петровичем», не бегали за ним гурьбой с криком и хохотом,; ходили смирно, нередко прося и получая от него мелкие монетки и лакомства и завидев его издали, бежали к нему, как к празднику. Никто не видел, чтобы Василий Петрович, несмотря на преклонность лет и нездоровье, ходил с тростью или палкой, и примечательно, что собаки, в какой бы двор он ни заходил, никогда не трогали его. Входя во двор, он имел обычай петь: «Господи, помилуй!».
Жизнь его текла, по мирским меркам, незаметно и неинтересно. Но какой глубины была его душа! Сам всю жизнь проскитавшийся по чужим людям, не имея никогда ничего нового или дорогого, Василий Петрович так отвечал на недоумение ближних: «Наше дело — тотчас помочь несчастнейшему и более нас нуждающемуся». И потому тихий, согбенный долу старичок, которому частенько давали то новый кафтан, то сапоги, никогда не надевал обновок — они тут же переходили из его рук в руки нищих и нуждающихся.
Некоторые из его современников, считавшие себя людьми умными, смотрели на подвижничество Кадомского как на «способ промаячить свой век» или видели в нем человека «умственно расстроенного». Но и тогда лучшие люди ценили подвижника.
В церкви Василий Петрович никогда не стоял на одном месте: ходил среди народа, зажигал и тушил свечи, стоял на клиросе и нередко пел. После службы непременно входил в алтарь поприветствовать священника и принять благословение.
«Что народу было мало...» - приговаривал блаженный даже тогда, когда храм был полон. Кто знает, быть может, под этими словами подразумевал он малое число истинно и усердно молящихся?..
И Господь принимал молитву «из уст нелживых» (Пс. 16, 1) своего угодника и сподобил его дара предузнавать и предсказывать будущее, но, по свидетельству многих жителей Рязани, блаженный редко предсказывал прямо, а более иносказательно, аллегорически, и вот тому примеры. Родственник купца Фрола Сергеевича Батракова должен был из Рязани, где жил, возвратиться на родину и поступить в рекруты, потому что был на очереди. Не было никакой вероятности ему остаться незабритым. Прощаясь с ним и видя его горькие слезы, блаженный прямо сказал ему, что в солдаты его не отдадут. Родственник уехал, и долго не было о нем слуху. Батраковы грустили и говорили: «Верно, отдан и забрит...»
«Нет, мата, нет, — утверждал Василий, — не отдан и не забрит, говорю я вам». Так и произошло, вскоре родственник Батраковых возвратился в Рязань.
Летом 1839 года зашел Василий Петрович к одной знакомой благородной даме, которая посватала свою племянницу за молодого, знатного человека. Жених и невеста подали Василию Петровичу по яблоку с просьбой скушать и никому не отдавать. Юродивый принял оба яблока: одно скушал, а другое выбросил на улицу. И ушел... Смысл случившегося прояснился через два дня: свадьба расстроилась.
В 1831 году, перед польским мятежом, о котором еще не было известно, блаженный Василий говаривал нараспев: «За Киевом ножи точат острые, большущие, крови течет река больше Днепра». «Что это: сказка или песня старинная, Василий Петрович?» - спрашивали слышавшие его речи. «Песня, мата, песня...» Вскоре «Ведомости» растолковали эту его песнь. Не может быть, чтобы он мог ранее знать или слышать от кого-либо в Рязани о польских событиях.
Блаженный Василий явно имел дар прозорливости. Супруга рязанского губернатора П. С. Кожина нередко посещала монастырь Казанской Божией Матери. Однажды, отслушавши Божественную литургию, супруга начальника губернии со своей матерью посетила келию знакомой ей настоятельницы монастыря игумений Екатерины. От литургии же зашел к настоятельнице и блаженный Василий. Во все время пребывания гостей у игумений он вел себя благопристойно. Разговаривал свободно, оказывал приличное их сану уважение и вместе с матушкой Екатериной вышел на крыльцо, чтобы проводить г-жу Кожину до кареты. Но когда они сходили со ступеней крыльца, блаженный Василий слегка дотронулся до родительницы и сказал ей: «Не будешь ты уже в гостях здесь, а вон туда скоро переселишься» — и при этом указал на монастырское кладбище. Недели не прошло, как родительница губернаторши заболела, скончалась, и ее действительно похоронили в этом монастыре.
Одна благородная, очень богатая дама из Рязанской губернии имела тяжбу со своим родственником о наследстве имения. Это дело тянулось уже несколько лет и казалось совершенно проигранным дамой, хотя представленные ею акты с документами были ясны и наследство по закону должно было принадлежать ей. Дама была вызвана в суд для слушания решения в пользу родственника-соперника. Она сильно переживала и несправедливость, и неудачу своего поверенного, было жаль растраченный понапрасну капитал. С этой душевной тревогой отправилась она молиться в Казанский девичий монастырь. Но не молитва изливалась из ее души в храме Божием пред святой и чудотворной иконой Богоматери, а проигранная тяжба занимала ее мысли. Она забыла, где и зачем находится... Вдруг подходит к ней старичок и говорит: «Уже «Верую...» запели, а ты все стоишь так и не молишься. Грешно. Лучше молись, а о решении суда не думай. Бог повелит, так выиграешь свое дело, потому что спорное в самом деле принадлежит по закону тебе». Дама никогда не видела блаженного Василия, да и инокини никогда не видели и не знали этой дамы. Она крайне удивилась словам его, как это он узнал сокровенные мысли, положение дел о наследстве, тогда как не знал ни ее самой, ни ее дела. После литургии она стала спрашивать этого неизвестного ей человека, но он ничего не ответил и ушел... Потом объяснилась она с некоторыми инокинями, и те сказали ей, что виденный ею старичок - юродивый, и что тут они ничего не понимают, пока дело не прояснится само собой. Действительно, нашлись люди указавшие и доказавшие незаконность притязаний противника этой дамы, и дело о наследстве было решено в ее пользу.
Однажды блаженный Василий пришел в лавку купца Максимова, принес денег около 20 рублей и попросил себе чаю и сахару.
— На все деньги, Василий Петрович? - Нет, только на рублик.
— Так получите обратно остальные.
Но он денег не взял, сказав, что возьмет после. Сахар и чай он отнес какому-то больному, и потом два месяца набирал на свои оставшиеся в лавке деньги разный товар и без всякой со своей стороны записи, притом всегда не более чем на рубль. Максимовы, желая испытать, не забыл ли блаженный Василий счета денег и товара, решили не объявлять ему, когда сумма его выйдет, но он первый сказал им: «Теперь, мата, мои деньги у вас все до копейки», добавив, когда именно, чего и на сколько им взято.
По домам Василий Петрович ходил не как нищий, а как старый знакомый. Сам никогда ничего не просил, а подаренное ему платье или деньги тут же раздавал бедным.
Зимой 1842 года, в сильный мороз, вышел Василий Петрович из калитки Казанского монастыря и, увидев бедно одетую женщину, отдал ей кусок холста, который был у него за пазухой. Старица вслед ему положила три земных поклона — за милосердие его.
Многие знавшие блаженного рязанцы называли тихого, кроткого старичка «человеком Божиим» и считали за особое благоволение, когда он их навещал, стараясь удержать у себя подольше, и давали все, что он попросит, ибо знали, что добро их через руки блаженного немедленно перейдет сиротам, больным и бедным. Многие жители Рязани через инокиню Ф. посылали Василию Петровичу новое платье: сорочки, халаты, сапоги, и все это она ему передавала. Но иногда, узнав имя жертвователя, блаженный не принимал подарка, а от других брал и носил, но не более двух-трех дней, а потом отдавал беднейшим.
Рязанский купец И. И. О-в часто давал Василию Петровичу деньги. Иногда же Кадомский и сам просил у него денег. И. И., зная, на что блаженный употребляет деньги, никогда ему не отказывал, за исключением тех случаев, когда сам нуждался. Однажды блаженный попросил денег, но купец отказал, сославшись на то, что Кадомский просит слишком большую сумму. Но Василий Петрович настаивал. И. И. исполнил, наконец, его просьбу и попросил приказчика узнать, кому и для чего дает блаженный эти деньги.
Кадомский прошел весь город, миновал Астраханскую заставу и, пройдя почти всю Ямскую слободу, вошел в полуразвалившуюся убогую хижину, побыл там немного и поплелся обратно. Следивший за ним приказчик незаметно вошел в избу и увидел там старушку с двумя малолетними внуками-сиротами. Расспросив их, он узнал, что старушка эта совершенно одинока и беспомощна, что несколько дней они не ели даже хлеба, что Кадомский неведомо для них самих узнает их нужды и нередко помогает им; что однажды накануне Святого Воскресения Христова, когда они горевали и плакали с сиротами, не зная, как и чем встретить Светлый праздник, не ожидая ничьей помощи, — Василий Петрович поздно вечером подъехал к их дому на извозчике и через низкий забор перебросил мешки с мукой, гречневой крупой и говядиной и, крикнув старушке: «Примите дар Божий! Это вам Господь посылает к празднику Его ради вашего убожества и сердечных молитв», ускакал обратно. И только после они узнали, кто был их благодетель.
Приказчик возвратился и все виденное и слышанное передал хозяину. Кадомский в тот же вечер заметил приказчику: «А хорошо ли подсматривать и подслушивать, хотя бы по приказу хозяйскому?..»
Дворовый человек господ Левашовых, башмачник, в одно время получил от Кадомского заказ — сделать несколько пар башмаков — все по одной мерке, и деньги принял вперед. Когда работа была закончена, башмачник хотел искать блаженного, но тот сам идет ему навстречу. «Спасибо», — говорит, взял башмаки и раздал бедным инокиням Казанского монастыря.
В одном доме по случаю какого-то праздника было много гостей, и в их числе недавно приехавший в Рязань молодой, отлично воспитанный человек. Разговор шел о Божьем человеке Василии Петровиче. Одни хвалили его за нестяжательность, удивлялись его подвижничеству и суровому образу жизни. Говорили, что все, что ни подарят ему, он отдает другим бедным, а себе не оставляет ничего. Некоторые молодые люди назвали его безрассудным расточителем, который, нуждаясь во всем сам, помогает другим. Иные же бесцеремонно называли блаженного Василия малоумным, который живет вне порядка, принятого обществом. Молодой человек, который хорошо уже знал и много слышал о блаженном, слушая молодых господ, воскликнул: «Да, господа. Этот малоумный унижает своими поступками всех умных, потому что делает именно то, что должно бы делать этим последним, находящимся в полном и здравом уме».
Но перечислить все случаи подвижнической жизни блаженного Василия и все доказательства присутствия в нем особенной благодатной силы Божией невозможно. Он ходил ко всем, посещал всех добрых людей. Ходил по домам лиц благородного сословия, духовного и купеческого, и по хаткам бедных. Он ходил в дома совершенно ему незнакомые, и нигде не получал отказа. Никто никогда не спрашивал, что это за человек — его знали все.
Так жил этот кроткий старец, добровольный подвижник, не имевший ничего, кроме одного утешения — избытки богатых передавать неимущим. Вся жизнь его была самоотвержение и благотворительность как высокое выражение любви к Богу и ближним.
1 мая 1848 года Василий Петрович гостил у купца Д. А. Рюмина и почувствовал себя нездоровым. Предвидя приближение смерти, он попросил, чтобы его отправили к Ф. С. Батракову. Здесь он пожелал исповедаться и причаститься Святых Христовых Тайн, простился со всеми домашними и 2 (по новому стилю 15) мая в 3 часа утра тихо преставился.
Незадолго до своей кончины блаженный Василий часто повторял одной из инокинь того же монастыря: «Так-то, мата, и к нам придут, кто с грошом, кто с алтыном, кто с пятаком, а кто и с рублем». Смысла этих слов он не объяснял. Когда инокиню эту рано утром известили о кончине блаженного, то она поспешила в дом купца Батракова, где Василий жил последнее время. Четыре крестьянские женщины, пришедшие на рынок для продажи молока, повстречали инокиню в воротах и усиленно просили ее взять их с собою в дом поклониться останкам усопшего и помолиться об упокоении его души. Инокиня дозволила им идти за собою и привела их на второй этаж, где покойный лежал на столе. Крестьяне молились, плакали, прощались с блаженным Василием, а потом и свечи на погребение оставили: одна — грош, другая — алтын, третья и четвертая — по пятаку. Вслед за ними беспрерывно посещали тело граждане и, прощаясь, оставляли деньги, свечи, ладан и прочее. Тогда инокиня вспомнила слова покойного и поняла их тайный смысл. Впрочем, Фрол Сергеевич Батраков схоронил блаженного на свой счет, а принесенные деньги были тут же розданы беднейшим жителям, вдовам и сиротам, чтобы они молились об упокоении души раба Божия Василия.
Дом купца Ф. С. Батракова, каменный, двухэтажный, находился на Базарной площади, в приходе церкви Спаса-на Яру. Настоятелем церкви был тогда священник Василий Масальский. Он в последний раз исповедал и приобщил Святых Христовых Тайн блаженного Василия, который, простившись со всеми домашними Ф. С. Батракова, на другой день 2 (15) мая 1848 года в 3 часа утра мирно и тихо преставился ко Господу.
Заупокойную литургию и отпевание в сослужении со многими рязанскими священниками совершил 4 (17) мая в загородной кладбищенской церкви святого праведного Лазаря священник Василий Масальский. В числе сослужащих при отпевании был глубоко почитавший усопшего священник Никольской церкви Ямской слободы Петр Внуков, сказавший надгробную проникновенную речь. Погребен был блаженный подвижник у алтаря кладбищенской церкви святого праведного Лазаря при огромном стечении жителей города Рязани всех сословий и возрастов.
Блаженного Василия чтил священномученик Ювеналий, который, совершая службу в храме праведного Лазаря, что на Лазаревском кладбище, всякий раз по окончании ее непременно заходил на могилу блаженного и совершал панихиду. Когда храм был уже закрыт, последующие архиереи посещали Лазаревское кладбище и служили на могиле блаженного Василия панихиду или заупокойную литургию.
К его молитвенной помощи прибегали многие рязанцы. Так, Иванова Анна Александровна, которая много лет ухаживала за могилой блаженного, всегда просила его, говоря в простоте сердца: «Блаженный Василий, помолись за меня, чтобы мне до конца жизни своими ножками ходить в Божий храм». Сейчас Анне Александровне уже 84 года, и она пешком ходит молиться в Борисоглебский собор.
Мария Степановна Комкова, заболев, просила помощи у блаженного и на следующий день исцелилась. А. А. Иванова вспоминает, что академик Иван Петрович Павлов, живя в Ленинграде, часто приезжал в Рязань, посещал Лазаревское кладбище, призывая священника отслужить панихиду на могиле своих родителей, затем обязательно заходил к блаженному Василию, могила которого находилась недалеко от места упокоения Павловых, протоиерея Петра и матери Варвары со сродниками.
6 июля 1996 года было совершено перенесение честных останков блаженного Василия Кадомского с кладбища на территорию Борисоглебского собора.
При большом стечении народа они положены около Борисоглебского собора рядом с останками святителя Василия Рязанского. Сейчас на месте захоронения стоят два памятника: святителю Василию Рязанскому и блаженному Василию Кадомскому. Горят две лампады.
В 1997 году блаженный Василий Петрович Кадомский был причислен к Собору местночтимых рязанских святых. 13/26 июня 1996 года его мощи были обретены и 23 июня/6 июля перенесены с Лазаревского кладбища на территорию кафедрального Борисоглебского собора. Здесь, при большом стечении народа, архиепископ Рязанский и Касимовский Симон с собором духовенства пропели праведнику «Вечную память», и множество православных Рязани имели радость попрощаться с благодатным старцем и испросить его святых молитв.
Отныне блаженный Василий Кадомский покоится рядом с тем местом, где когда-то был погребен первый епископ Рязанский Василий, а теперь находится его обновленный памятник.
Память блаженного Василия Кадомского совершается 2/15 мая — в день преставления блаженного; 13/26 июня — в день обретения его честных мощей; 23 июня/6 июля — в день перенесения их в Борисоглебский собор.
Блаженный Василий Кадомский скончался 2 мая 1848
Погребён на Лазаревском кладбище в городе Рязань. С 1996 года, после перенесения мощей блаженного с кладбища в Борисоглебский собор, на Лазаревском кладбище остался кенотаф.
